Людмила Колесова
Книга третья
АНТОШКА ЗАВИРАКА В ТРИДЕВЯТОМ ЦАРСТВЕ
Однажды отправился Антошка с друзьями в лес по грибы. Родители его, как всегда, с лёгким сердцем отпустили. Лес-то был недальний, знакомый. К тому же, они как раз ему компас подарили и как им пользоваться научили. Так что Антошка в лесу этот приборчик опробовать намеревался, так сказать, на практике. Ну и, само собой, грибов насобирать, друзей не растерять. Да только пока Антошка с компасом возился, по азимуту сверялся, друзей уж и след простыл. Покричал им Антошка и слышит, их "ау" с юго-запада раздалось. Покричал в другой раз - с юго-востока послышалось. "Что-то они плутают, - подумалось Антошке. - Надо б их нагнать да по компасу путь сверить". "Ау!" да "Ау!" - слышит Антошка и идёт себе всё дальше в чащу, а друзей никак не догонит. Уж больно шибко они припустили. Вдруг вышел Антошка на лесную поляну. Только поляна-то эта, похоже, ещё вчера лесом дремучим была, с деревьями вековыми. Но кто-то могучий выкорчевал враз все деревья и прямо с корнями корявыми посередине поляны вроде как для костра их сложил, шалашом таким огромным. Словно поджечь собирался. И слышит Антошка, из этого кострища голоса раздаются. И зовут они именно его, Антошку Завираку! Обходя глубокие ямы, приблизился Антошка к этой свалке из деревьев. И тут заметил он, что меж корней огромная куриная лапа торчит. "Э, да деревья ж на избушку на курьих ножках навалились! - догадался Антошка. - Вон как её придавило! Так и плюхнулась наземь, старушенция, лапы в стороны выставив". А голос-то из-под деревьев как будто знакомый раздаётся, он-то Антошкину догадку и подтвердил: - Антошечка, свет мой ясный! Это я, Бабушка Яга! Помоги мне, касатик! Уж я тебя отблагодарю! И другой голос из избушки, мужской, ей вторит-подвывает: - Помоги-и... Отблагодарю-у... И Баба Яга с подвывающим этим голосом Антошке в 2-х словах беду свою обрисовала. Ну, а мы тебе всё в подробностях изложим.
***
Итак, в то самое утро, когда Антошка только по грибы собирался, в избушке на курьих ножках, прямо сидя за столом колченогим, проснулся ... царь. Вот так чудо! Царь, как царь, в золотой короне набекрень, в царской одежде, золотом шитой. Проснулся он, однако, не в своей постели царской шёлковой, не на перине пуховой, не в палатах каменных, а в убогой избушке, да на курьих ножках! Протёр царь глаза и огляделся. - Эт-то что такое? Где это я? - почесал он бородёнку. ? А ну-ка дать мне ответ! - грохнул он кулаком по столу, сдвинув брови. - Постельничий! - крикнул царь и подбоченился. ? ...Нет постельничего. Стража! ...? ан, и стражи нет. ? Бояре!... И бояр нету... До-оченька, Марья-царевна! - возопил царь в тревоге нешуточной. ? И дочки... Так есть здесь кто-нибудь? ? жалобно просипел он в недоумении, теряя свой царский гнев и робко оглядываясь. - Э-кхе-кхе, - послышалось с печки. Царь вздрогнул и прижался к столу. - Кто здесь разбушевался? - спросил сердитый голос Бабы Яги. Свесила она с печки свой длинный нос, принюхиваясь. - Чу, русским духом пахнет... Высунулась Баба Яга посильней да огляделась в своей хоромине по-хозяйски. Вдруг заметила она гостя и заморгала удивлённо. Кряхтя и охая, слезла Баба Яга с печи и не спеша к нему проковыляла. Нахмурила косматые брови, разглядывая. Может, Леший переодетый шутки шутит? Да нет, этот не так лохмат и дремуч. Иль Кощей Бессмертный? Нет, у того корона с черепами, да и с лица страшнее будет. То подойдёт Баба Яга поближе, в лицо вглядываясь, материю на одежде царской щупая, то подальше отступит да прищурится. А царь лицо гневное делает да отворачивается, но на Бабу Ягу всё ж одним глазом косит-поглядывает. - Ты как сюда попал, мил-человек? - сурово молвила старая, ? Избушку мою не окликал, к лесу задом поворачиваться не велел, а здесь - сидишь да ещё шумишь? - Баба Яга ткнула в царя когтистым пальцем. Царь осерчал да как грохнет кулаком по столу - аж стол зашатался. - Молчать! Ты как с царём разговариваешь? Пади ниц, пади! - Еш-щё чаво! В своём-то домушке! - подбоченилась Баба Яга и даже спину распрямила, насколько ещё могла. - Жила тут, жила цельный век, а то и больше... Забыла уж, сколько тут жила, да сама себе хозяйкою. Безо всякого царя... в голове. И вдруг - нате, царь! Не знаю я никаких царей. - Никакого почтения к царской особе! - продолжал пыхтеть царь, однако не так громко. - Ты кто такая будешь? - Как кто? ? обомлела старая. ? Баба Яга я, Костяная нога. Тебе что, царь, сказок в детстве не рассказывали? - Подумаешь, Баба Яга! - хмыкнул царь. Достал он монету, потёр о живот, чтоб лучше сияла, и протянул прямо к длинному носу старухи. - Во, видала? Баба Яга скосила глаза к переносице, разглядывая. - Не видала. Это ещё чаво? - Как "чаво"? Монета. Золотая. А на ней, смотри, ? мой профиль. Это я, царь Еремей III. Похож? - царь задрал бородёнку для пущего сходства. - Ну, - пожала Баба Яга горбатыми плечами, ? а зачем мне монеты в моём дремучем лесу? И царь - без надобности. - Твой дремучий лес - в моём Тридевятом царстве, ? взвился царь. - Хошь жить без монет - живи. Но царя не признавать - не позволю! Стража! - гаркнул он и тут же, опомнившись, испуганно покосился на старуху. Прищурилась Баба Яга и спросила с издёвкой: - Ну, где твоя стража, царь-государь? А дверка-то - вон она. Загостился ты в моей избёнке, я так думаю. Избушка, избушка, - скомандовала Баба Яга зычным голосом, - стань к лесу задом, распахни дверь да выгони непрошеного гостя. Но эта генеральская команда осталась без последствий. Баба Яга подождала- подождала и проговорила скороговоркой: - Хм. Избушка, избушка, это я, Баба Яга. Как слышишь? Приём, ? и выставила ухо из платка, чтоб лучше слышать, но ничего не услышала. - Ну да, моя избушка внимательно слушает, ? заверила она царя, бодро подмигнув, и повторила громко да раздельно: ? Избушка, избушка, стань к лесу задом, к стёжке-дорожке передом да изгони непрошеного гостя, именующего себя царём Еремеем. Царь возмущённо надулся, глотая воздух ртом. Но избушка и на этот раз не заскрипела, не заохала, не закудахтала и не шелохнулась. - Э, да она спит ещё! - с напускной уверенностью подмигнула царю Баба Яга. Взяла она метлу и погрохала черенком об пол. - Слышь, старушенция, просыпайсь! Гостя выгонять надобно. Стало так тихо, даже мыши прекратили в углу возиться. Но избушка не скрипнула, не шелохнулась. - Ну, развалюха древняя, неповоротливая! Почто ты меня перед людьми конфузишь? Отвечай, когда тебя хозяйка спрашивает! Вздохнула избушка всеми своими брёвнышками и молвила человеческим голосом: - Не серчай, Баба Яга. Заколдована я. - За-кол-до-вана? - вздрогнула Баба Яга. ? Как зовут того злодея, что тебя заколдовал? - Неведомо мне, - простонала избушка. Бросилась Баба Яга к окошку и видит: всего за одну ночь деревья так разрослись, что всю избушку оплели. - Фу ты, ну ты! Что за напасть! - Чтой-то больно сумрачно за окном, э? - отважился царь на замечание. - И ты тут ещё! ? обернулась к нему разъярённая Баба Яга. ? А ну, вылезай отсюда через печь, по трубе, чтобы духу твоего царского здесь не было! Царь отступал от неё, пятился, пятился. Но не очень-то в этой избушке и попятишься. Цапнула его Баба Яга когтистой лапой за рукав и подтащила к печке да в шею ткнула так, что корона со звоном на пол слетела. Делать нечего. Царь без свиты - всё равно, что не царь. Подхватил свою корону, подобрал подол камзола царского и полез он в закопчённую печь. С одной ноги попробовал, с другой попытался, затем снова с той же ноги, а никак не выходит. - Не гневайся, боярыня, ? взмолился царь. - Несподручно мне в моём возрасте и сане в твою печь чумазую. - А ты садись на заслонку. Я твою царскую особу сама туда закину. Да не бойсь, не уроню твоё царское величество. - Уж куда ниже уронить, ? вздохнул царь, повесив голову. Глянула на него Баба Яга, и что-то у неё в груди ёкнуло (она никогда не замечала, что у неё сердце есть). Уж больно жалок стал царь. Да и в трубу всё равно не пролезет. Сошла с неё злость, словно мартовский снег. - Ну, ты вот что... ладно, вставай, не кручинься, - махнула Баба Яга костлявой рукой. ? Не обижу я тебя, ? взяла она из его рук корону и напялила на царскую голову. - Пойдём вот на лавку, к столу. Ты ж мой гость. Я тебя угощать буду. Покорно, сам не свой, сел царь к столу. А Баба Яга загрякала горшками. - Что тут у меня на завтрак-то приготовлено? Баба Яга - хозяйка запасливая. У меня всегда что-нибудь приготовлено. Вот, лягушечки жареные. С вечера пожарила, к утру припасла. Да не побрезгуй, я от всей души, ? Баба Яга грохнула сковородку на стол. Отодвинулся царь от угощенья такого. - А! У меня ж ещё пиявочки солёненькие были! ? вспомнила Баба Яга. ? Ой, были, были! Где ж они? Неужто Леший все съел? А! Да в кадушечке! - Баба Яга прошаркала в угол, где стояла пара кадушек. Открыла одну и даже подпрыгнула от радости. - Вот они, мухоморчики мочёные, прошлогодние! А я-то про них позабыла совсем. Смахнула она с кадки паутину, накидала мухоморов в миску. Из другой кадушки пиявок зачерпнула и шмякнула миску перед царём. - Во, угощайся, царь-государь. Я бабка щедрая. - Что ты, что ты, - замотал царь бородой, - не ем я мухоморов. Я не бессмертный. - Ну, тогда пиявочек солёненьких. Царь вздрогнул. - А хлебца у тебя не найдётся? - Не водится. - А водицы? - Да сколько угодно, болотной, свеженькой. - Бр-р. - Ну, лягушечек жареных-то отведай, ? Баба Яга схватила за лапку лягушку со сковородки и протянула к носу царя, не замечая его испуганного взгляда. - Что ты, что ты, не хочу я твоего угощенья! - А зря. Ох, и духовитые! Царь осторожно принюхался. - Жареные, говоришь? Эх, курятинки бы... Ну, давай своих квакушек. Царь зажмурился и осторожно попробовал. - Я ещё живой? - спросил он, открыв один глаз. - Шивой, куда ты денешься, ? прошамкала Баба Яга с набитым ртом и придвинула к нему сковородку поближе. - Бери ишшо, не стесняйсь, государь. Царь ещё немного осторожно пожевал и поклонился: - Спасибо за угощенье. Такого ещё не едал. - Плохо же тебя кормят, я смотрю, - покачала Баба Яга головой, уплетая лягушачью лапку. - Да, неважно. Одному повару приказал голову отрубить, другому... А остальные, вроде, ничего стряпают. Осетринка отварная, гусятинка тушёная, грибочки жареные, белые, поросятки молочные - ммм - объеденье. Кулебячки да пирожки с пылу, с жару. Икорочка чёрная да красная. Эх, на пиру - так по полсотни блюд, а то и больше. Не считал... - И чего тебе в твоих палатах царских не хватало-то? Как да зачем ты в моей избушке-то оказался? - Неведомо, ? развёл царь руками с тяжким вздохом. - Неужто и впрямь не припомнишь, как ты здесь оказался? - То-то и оно! Не покидал я палат своих каменных! Лёг я спать в постель свою пуховую... А! Может, ты мне снишься? Дай, ущипну тебя. - Я те ущипну! - Баба Яга решительно выставила костлявый локоть. Царь боязливо отдёрнул свою руку и почесал в затылке. - Вот, как счас помню, лёг я, стало быть, не раздеваясь, прямо в сапогах. - А зачем в сапогах? - Да так, разуваться не захотелось. Постельничего прогнал - надоел. - А может, и ты кому надоел? - проворчала Баба Яга. Но царь её не слушал и продолжал: - И вот - пригодились, сапоги-то. Обутым-то здесь всё ж лучше, нежели босиком. - А по мне ты - что обутый, что разутый - всё одно лишний тута, - буркнула Баба Яга. ? А теперича, знать, к моей избушке тебя приколдовали? И надолго ли? Царь в ответ лишь потупился с виноватым вздохом и зажал ладони между колен. И вдруг запричитал: - Эх, горе мне горе! Государство моё - Тридевятое царство - без присмотру! Дочка моя, Марья-царевна, на выданье - сиротинкой осталась. Где войско моё с Воеводой? Бояре мои, ищут ли меня? Чей заговор? Кто меня сюда сослал? - Не тужи, государь, не печалься. Беда у нас общая. Ведь и мою избушку заколдовали. Щас узнаем, чей заговор-то. Погадаю-ка я на волшебной водице. Вытерла Баба Яга руки о драный передник, достала из-за печки небольшой чугунок с плескавшейся в ней водой и бережно поставила его на стол. - Ну, гляди, что видишь? Заглянул царь в чугунок и отвечает: - Старуху страшную, крючконосую. Нахмурилась Баба Яга и говорит вредным голосом: - А я - бывшего царя, в короне набекрень. Спохватился царь и поджал губы. - А теперь молчи, - приказала Баба Яга, - гадать буду. Чуфы-пуфы, пуфы-чуфы! - принялась она разводить руками над водицей. - Я, Баба Яга-Костяная нога, желаю знать, кто послал на нас напасть. Тут замутилась вода, затуманилась и увидели они такое, что оба подскочили и лбами стукнулись. Увидали они молодца бравого, широкоплечего да чернявого, до зубов вооружённого. Глаз узкий, недобрый, ус чёрный, длинный. - Да это ж Салават - новый начальник стражи моей! - вскричал царь. - Да это ж Соловей-разбойник! - вскричала Баба Яга. - Как разбойник?! - Не знаю, как. А откуда, ведаю - с большой дороги разбойник. Уж как засвищет, как засвищет, бывалочи, - всё с неба падает: птицы, деревья, рыбы, лягушки, зайцы... - Стой, стой, чтой-то я не пойму. Ну, птицы - понятно. А деревья-то, рыбы, лягушки и прочее - почему с неба? - Ну, деревья - те с корнями выкорчёвываются. - От одного его свиста? - Сама видала, от одного. А он и два, и три, и много раз засвистеть может. Я-то больше сосчитать не умею. А ему-то - что. Посвищет да похохочет над тем, как всё с неба посыплется. - А откуда ж на небе рыбы-то да и лягушки, зайцы? - Дык всё от его свиста в небо взлетает. Речка не то, что с рыбами да лягушками - прям с водою. А что по земле прыгает да ползает, и подавно вихрем закружит. С подвод да телег, что по дороге едут, всё сдувает да прямо в загребущие руки его летит. Да это всё - что! Но ведь и мою-то ступу дважды сбивал. Вон, горб какой у меня от этого. Потому в ссоре мы с ним давнишней. Я его метлою отходила - проучить хотела. - А он что, проучился? - Не-а. Он к моей избушке припожаловал. Слышу - свист. Только я, было, к оконцу сунулась, как начала моя избушка кружиться да вертеться - ну, прямо, хлюгер, что над Кощеевой башней торчит. -Что за хлюгер? - Ну, этот, что от ветра крутится. - А, флюгер! - Во, он самый. Распласталась я на полу, руками голову прикрыла. С печки горшки сыплются, кадушки через меня перекатываются, лавка упала, стол шатается, вот-вот на мой горб грохнется. Но только это ещё пустяки. Чую, завалится моя избушка, несдобровать мне. Заикаюсь, а заклинания твержу, какие вспомнить в силах. Однако, выстояли мы с избушкой. Поднялась я, распахнула дверь, стою на крыльце, пошатываясь. В глазах всё так и вертится, но виду не подаю. А Соловей-разбойник-то хохочет, довольный, и говорит: "Яга, ещё тебя увижу с метлою твоей - так свистну, что крыша с твоей избёнки за Кудыкину гору улетит." - От, злодей! - Но и я, однако ж, - Баба Яга! Навела я на него порчу, с крыльца не сходя. - У-у. И как? Успешно? - А как же! Чихать он начал. Ка-ак чи-ихнёт! С ёлок шишки и белки попадали. Так, чихаючи, - ни вздохнуть, ни охнуть, от меня и убежал. Всего пару дней почихал, а ни одной шишки в лесу не осталось. У всех белок бока зашиблены. Надоело ему чихать, и подался он к ведьме одной. Велела она ему от меня подальше держаться. Мол, всё, как рукой, снимет. Вот он и подался куда-то. К тебе, небось. - Н-да, а я его начальником стражи определил. Вдруг Баба Яга ткнула локтем царя в бок и показала на водицу. - Гляди, ктой-то тут ещё появился. А там и впрямь перед Соловьём-разбойником какой-то юркий человечек согнулся. - О, да это ж мой Постельничий! - сразу узнал его царь по тощей спине. - Тс-с! - зашипела Баба Яга и как раз вовремя, потому что Соловей-разбойник спросил царского Постельничего: - Ну, что, поджёг кострище? - Никак нет, мой господин, - отвечал тот с подобострастием. - Как нет? - вскричал Соловей, сверкнув чёрными глазами. - Я царя усыпил, в избушку на курьих ножках отправил... - Истинно так, у меня даже уши заложило. Да и я сам чуть в окно не вылетел вслед за ним. Ох, вы и свищете! - Я избушку деревьями завалил, так же грозно продолжал Соловей-разбойник, наступая на Постельничего, - а ты своё дело не сделал! - Истинно так, мой господин, - отвечал Постельничий, беспрестанно кланяясь, - но не прогневайся, мой господин, позволь слово молвить. - Ну? - Соловей заиграл бицепсами, сверля Постельничего глазами. Ох, и страшно же он смотрел! У царя даже мурашки по спине побежали. - Поджечь избёнку на курьих ножках нетрудно, - залебезил Постельничий, вихляя спиной, словно червяк, - Да я, хоть сейчас, сгоняю и подожгу. Да лесу-то, лесу сколько заодно сгорит! Сколько сгори-ит! Убытков-то, убытков, ах, сколько бу-удет! А я так думаю, господин, ты избушку-то деревьями надёжно завалил - не выбраться. Там теперь царь с Бабой Ягою, что пауки в банке, друг друга так и изничтожат. Сам слышал, бранятся. У царя... - У бывшего. - Что? Что вы изволили? - У бывшего царя, - повторил разбойник с каменным лицом. - Да, да, мой господин, у бывшего царя характер - ого-го. Да и Баба Яга... - Да, эта старуха трёх бывших царей стоит, - подхватил разбойник, поглаживая тонкий чёрный ус. - Чуть что - сразу порчу наведёт, метлой огреет. Изжарить бы их для верности, но насчёт леса да убытков ты прав, однако. Тут их речь неслышной стала, картинка на воде затуманилась и вовсе пропала. - Вот оно что! - сказала Баба Яга, сощурившись. - Соловей-разбойник нас деревьями завалил, да ещё чуть живьём не зажарил! - А мой Постельничий, ничтожный предатель, с ним в сговоре! А Воевода мой где? Армия у меня - тыща сабель. Э-эх! Но не слушала его Баба Яга, а всё себе под нос бормотала: - Леший - тот не справится. Змей Горыныч? На меня в обиде. А Кощей... этот может. Да и за живой водой он ко мне, почитай, каждый год шастает. Был бы он Бессмертным без меня! Как же! Из своей причёски, то есть из седой пряди, что из-под платка торчала, выдернула Баба Яга волосину и что-то над ней пошептала, поплевала, снова пошептала, три раза вокруг когтистого пальца обмотала и проговорила: - Алё, Кощей Бессмертный? Это Баба Яга. Как слышно? Приём. - Слышно, старая. Говори быстрей, а то не до тебя. - Слышь, Кощеюшка, в беду я попала. Выручай меня... - Не могу, Ягуся. Сам пропадаю. Царёво войско под стеною стоит, из пушек палит. А мои стражники в подвалах сырых заржавели. Не то, что воевать, пошевелиться не могут. Рукой махнут - рука отваливается, голову повернут - голова сама собой с плеч долой. - Тут послышался свист летящего ядра, затем страшный грохот и звон. Царь и Баба Яга даже пригнулись. - Кощеюшка, цел ли ты? - закричала Баба Яга, не на шутку испугавшись. - Цел покуда. Только корону сбило. Так что, Яга, не до тебя мне. - Кощей, Кощей, - закричала Яга. - Царь-то у меня в избушке, не посылал он войска, слышь? - Слышу, но мне не легче! - Снова раздался взрыв. - Бывай! Царь и Баба Яга переглянулись. Царь почесал в затылке, сдвинув корону на лоб. - Что же это получается? - он даже выпучил глаза, размышляя. - Моё войско воюет, мои пушки ядра метают, а я ничего не приказывал! - Да, плохо всё получается, - покачала головой Баба Яга и снова поплевала на волосину, пошептала, в другую сторону вокруг пальца обмотала, снова пошептала и закричала: - Алё, Леший! Привет от Яги. - Привет, Ягуся. - Как жив-здоров? - Как всегда, старая. - Беда у меня, Лешенька. - Что стряслося? - Ох, и не спрашивай. Сама толком не разберуся. Кажись, деревьями избушку завалило, выйти не могу. Давай живей к моей избушке - выручай. - Бегу, старая, уже бегу. Лешему примчаться - три раза вокруг себя обернуться - и вот он. Огляделся, почесал в лохматом затылке, поплевал на ладони и принялся за дело - только сучья затрещали. И не только. Ухватился Леший без разбору за могучий ствол, дёрнул его со всей силы и потащил. А другие деревья, что на него навалены были, на избушку грохнулись. Крыша затрещала, а Баба Яга заверещала: - Ой, Лешушка, дружочек! Ты полегче, полегче давай! Обошёл Леший вокруг "кострища", выбрал деревце полегче и враз его выдернул. А вместе с ним и половину соломы с проломленной крыши стащил. Баба Яга из избушки снова заголосила: - Стой, Лешик, не годится так! Ты меня крова лишишь! Отдохни покуда. На волшебной водице погадаю, как нам быть. Вспомнила Баба Яга про Антошку Завираку. Вот, кто помочь сможет. Непременно сможет. Уж как в водицу она глянула, прошептав заклинание, так от радости аж подпрыгнула. Царь посмотрел в горшок и даже глаза протёр. Видит, обычный отрок с корзинкой по лесу бродит, грибы собирает, на какую-то круглую штуковину в руке поглядывает. Если что в нём и было примечательным, так только рыжие кудри. А Баба Яга своим узловатым пальцем в воду тычет и от радости даже заикается: - Антошка За-за-за... - Ну и что ж, что "За-за-за", - пожал плечами царь. - Завирака! - выпалила наконец Баба Яга. - Вот, кто нас из беды выручит! Он придумает! Вот увидишь! Весело, словно крыша у неё цела-целёхонька, закричала Баба Яга в оконце: - Лешенька! На опушке мальчишка, Антошка Завирака, грибы собирает. Уж он поможет! Замани-ка его сюда! Лешему кого-нибудь в чащу заманить - самое обычное дело. Он так и сделал. И вот Антошка Завирака оказался у гигантского кострища да о злоключениях Бабы Яги и царя Еремея узнал.
***
- Антоша, придумай, как нас вызволить отсюда, да чтоб избушка цела осталась, и я вместе с ней, - кричит Баба Яга из-под деревьев. А царь подвывыает: - И я! Оглядел Антошка гору великую, пожал плечами, почесал в рыжих кудрях и кричит в ответ: - Да мне одному не справиться. Здесь подъёмный кран нужен! Услыхали царь с Бабой Ягой, друг на друга смотрят и плечами пожимают. - Какой такой кран? - кричит царь. - Подъёмный, такой высокий, с длинной шеей, - отвечал Антошка и осёкся. Что толку объяснять, коль такого во всём их дремучем лесу не сыщешь. - Ишь, что твой Завирака завирает, - рассердился царь. - Больше он, верно, ничего не умеет. А завираками дела не делаются. - Не ругай моего Завираку! - накинулась на него Баба Яга. - Вон, какое он мне чудо-самоварное отопление придумал, - показала она костлявым пальцем в угол на огромный самовар с трубами вокруг всей избы. - Всю зиму грело, как в бане. И топить не надо было. Как сказал, так и сделал. - Так где ж такой кран взять, с длинной шеей? - закричал царь Антошке царским голосом. - Ума не приложу! - отвечал Антошка, присев на корягу. - Может, опять Кощей поможет? Царь обречённо махнул рукой и отвернулся от окна, пробормотав: - Кощею не до нас, он и сам не знает, как отбиться. А Баба Яга воздела вверх свой крючковатый указательный палец и захихикала: - Высокий и с длинной шеей! С тремя шеями! Хи-хи! Да это ж Змей Горыныч! Только, ох, в обиде он на меня. - Слышь, Антошечка! - закричала она в оконце. - А Змей Горыныч не сгодится? - Сойдёт, - махнул рукой Антошка, снова окинув огромную кучу взглядом. Вприпрыжку бросилась Баба Яга в угол за печку, где в корзинке ее волшебный клубок лежал. Пошептала она клубочку заклинание и просунула его в окошко. - Лови, касатик, мой клубочек, - закричала Баба Яга, - доведёт он тебя до Змея Горыныча. Только сердит на меня Горыныч. Но ты уговори его мне помочь, Антошечка! На тебя одного надежда! С этими словами выкатился из-под корневища серый клубок и прыгнул в Антошкину корзинку. Хотел его Антошка получше рассмотреть, а клубок как выскочит из его рук и покатился по лесу. Поспешил за ним Антошка, да только всего лишь три шага и сделал, как вышел из лесу и оказался на открытом берегу извилистой реки. Далеко видать было с крутого берега, как внизу река извивалась и петляла, вдалеке на рукава разделялась и снова сливалась. Да только не мог Антошка на дали речные любоваться, потому как огромная спина зелёного чудовища ему всю панораму загораживала. И вообще, понятное дело, не до красоты стало. Голов у чудища было целых три, покачивались они на длинных мощных шеях. Сидело чудовище, рыдало и чешуйчатым хвостом щёлкало, только пыль столбом взлетала. - Ох, и силён Змей Горыныч, - заробел Антошка. Даже серый клубок, словно испугавшись, в Антошкину корзинку прыгнул и спрятался. Делать нечего. Крикнул Антошка зажмурившись: - Эй, Змей Горыныч, о чём плачешь-рыдаешь? Может, помощь нужна? Чем могу - помогу. Стало жарко Антошке. Открыл он глаза - Змей Горыныч, оборотившись, на него глядел. Одна голова ему прямо в лицо жаром дышала, а две другие с боков разглядывали - того гляди, с трёх сторон поджарят. Глаза огромные, по блюдцу. А в глазах - печаль-тоска. - Ты кто такой будешь? - спросила средняя голова. И крупные слезины удивлённо повисли на ресницах, забыв скатиться. - Антошка Завирака. - А я Змей Горыныч. - Да, Горынычи мы, - кивнули две боковые головы. - Какой маленький да нагленький, - обменялись они между собой впечатлениями, переглянувшись. - Так о чём печаль-тоска? - бодро спросил Антошка, на всякий случай отступив подальше. - Во, - сказала средняя голова, и лапа протянула к Антошкиному носу картинку из книжки. А на ней - жирафа. - Моя любовь, - добавила правая голова. - А где её найти, не знаю, - закончила левая голова. - А где ты её потерял? - спросил Антошка. - Я её не терял, - замотал Горыныч средней головой. - Чтобы потерять, надо найти, - объяснила правая голова. - А я нашёл только её портрет, - грустно вздохнула левая голова и выдохнула в сторонку свою огненную грусть, подпалив сухую метёлку конского щавеля. - Нашёл этот листок и влюбился в портрет? - докапывался Антошка до сути, слегка отшатнувшись. - Так, так, именно так, - закивали головы. - И не знаешь, где искать эту жирафу? - Как ты её назвал? - замерли все три головы, вытаращив глаза и открыв пасти. При этом они опасались дышать в полную силу, чтобы не опалить случайному помощнику его рыжие волосы. - Да это же жирафа! - засмеялся Антошка, стараясь ещё больше отступить на безопасное расстояние. А то вдруг как Горыныч выдохнет на радостях огоньком. - Жира-а-афа, - произнесла средняя голова, расплываясь в улыбке. - Жира-а-афа, - повторила правая голова, подняв мечтательно глаза к голубому небу. - Жира-а-афа, - пропела левая голова и выдохнула вверх три колечка дыма. - Такая стройная! - Такая изящная! - С такой длинной шейкой! - Жёлтенькая! - С веснушечками! - продолжали ворковать головы влюблённого Змея Горыныча. "Ничего себе веснушечки, - подумал Антошка. - Настоящие пятнышки". - А какие глазки! - причитали головы. - А какие рожки! - С помпончиками! - О, да, рожки с помпончиками - таких ни у кого больше нет. Головы дружно закивали, снова всхлипнув, и заговорили все три разом: - Вот сижу я на краю земли, вокруг смотрю. Всё видно, до самого горизонта, а её нигде не-ет. - Этот берег - ещё не край земли. Отсюда ты её не увидишь, - сказал Антошка. - Жирафа же в Африке живёт. - В Африке? - переспросила средняя голова. - Я никогда не был в Африке, - сказала правая голова. - Это далеко? - спросила левая голова. - Да, далеко. Но ты ж, Горыныч, - вон какой большой. Что тебе стоит долететь - пару раз крыльями махнёшь - и там. - А где она, Африка? - На юге, - отвечал Антошка. - Отправляйся на юг, а там спросишь. Язык до Киева доведёт, а три языка - до Африки. - Хо, "спросишь!" Да со мной никто не осмелится разговаривать. Один ты такой храбрый нашёлся, Антошка Завирака. - Ладно, не тужи, Змей Горыныч, дам я тебе штуку одну. Компас называется. Он тебя до Африки непременно доведёт. Только сначала выполни мою просьбу. - Долг платежом красен. Проси, Антошка Завирака, что хочешь, всё исполню. Или я не Змей Горыныч, а лягушка зелёная, - сказал Змей, торжественно и решительно щёлкнув хвостом. - Прошу тебя, Змей Горыныч, не сердись на Бабу Ягу. Нужна ей твоя, Горыныч, помощь. Завалил Соловей Разбойник её избушку деревьями вековыми. Да ещё грозился её поджечь. Прошу тебя, Горыныч, разбери-растащи ты деревья, освободи Бабу Ягу. Только ты это сможешь сделать, избушку не поломав при том. Выслушал Змей Горыныч Антошку и отвечал: - Что мне теперь на Бабу Ягу сердиться. Осерчал я на неё за то, что она мне помочь не смогла. Ни назвать мою невесту по имени не сумела, ни где её искать не научила. Хоть и колдовала три дня и три ночи. Тоже мне, Баба Яга! А кроме неё, кого спросить? Я её избушку в сердцах сам чуть не спалил. Мне это ничего не стоит, только раз дыхнуть. Но больше я на неё не сержусь. Ты мне помочь обещаешь. Так что садись, Антошка Завирака, ко мне на спину. Полетим с тобой Бабу Ягу выручать. Вкарабкался Антошка на спину Змею Горынычу, обнял его за средний загривок. Взмахнул Змей крыльями, заложил крутой вираж над рекою и полетел в самую чащу леса. Кострище над избушкой и сверху впечатляло своей громадностью. Горыныч от удивления даже ещё выше взмыл-подскочил. Приземлился он, передал Антошке на хранение портрет жирафы, велел ему подальше за деревья отойти и принялся разгребать завал. Работал он усердно и аккуратно. Огромные стволы лапами обхватывал. А деревья потоньше зубами брал и, взлетев, относил на берег реки. А иначе, как их разбросаешь? Другие деревья переломаешь, да и по лесу потом не пройдёшь. Баба Яга к избушке без ступы ни за что не проберётся. Да из готовых этих дров как бы в лесу пожар не учинили. Уработался Горыныч, измотался вконец, но избушку освободил, на курьи лапы поднял-поставил и крышу одним махом подправил. Сел он, свесив три языка, и кивает Антошке на избушку, мол, зови Бабу Ягу. А та уж и сама дверь отворить догадалась, Горыныча во все три морды прямо с ветхой своей ступеньки расцеловала. Вышел царь Еремей, по-царски приосанившись, да принялся за работу по-царски благодарить. Змею Горынычу лапу пожал и на мизинец кольцо с царской руки натянул. Обрадовался Горыныч - будет, с чем к невесте заявиться. Антошку царь башковитым отроком назвал и руку пожал, торжественно так, словно на параде. На правой царской руке приметил Антошка огромный перстень-печатку и хихикнул про себя, мол, с этой нелепой 'гайкой' он на нового русского смахивать будет. Но царь эту печатку ему не подарил, а вручил ему золотую монету со своим профилем. - Пойдешь со мной в мои палаты царские - там проси за свою службу, что хочешь, - сказал царь Антошке. - А пока тебе только золотую монету пожаловать могу. "Ага, приключения продолжаются, - смекнул Антошка, - меня при этом даже не спрашивают, не царское это дело". Однако и Антошка Горыныча за помощь отблагодарить обещал. Вытащил он компас, Змей в него тремя носами уткнулся и тремя парами глаз уставился, как на чудо дивное. Антошка же принялся его учить: - Когда стрелка перестанет колебаться, подведёшь к её синему концу вот эту букву, "С" называется. Она указывает на север, а противоположный конец покажет на "Ю" - юг. Вот туда и путь держи, да по компасу почаще сверяйся. Вдруг Баба Яга как цапнет компас и себе под худой передник спрятала. - Какой такой ещё путь? Наш с Горынычем путь лежит в царёво войско под стенами Кощеевой крепости. Змей Горыныч аж подскочил и удивлённо захлопал на Бабу Ягу глазами. - Покуда Воевода с войском к царю не воротится,- продолжала Баба Яга, - штуковину эту не верну. А потом пусть хоть на все четыре стороны отправляется. Таков царский приказ, - топнула она для верности костяной ногой. - Да, - поддакнул царь, задрав бородёнку. - Таков мой, Еремея III, приказ. Передать его Воеводе. А чтоб не сомневался, что это я вас к нему послал и осаду снять приказал, вот перстень мой с государственной печатью, - с этими словами царь стащил с руки печатку и протянул Бабе Яге. - Мне потом вернёшь лично в руки. Государственная печать! Храни её пуще ока! - Будет сделано, твоё царское величество, - прошамкала Баба Яга не без издёвки, всем видом своим показывая, что действует она не по его приказу, а исключительно по своей воле вольной. - Так и быть, будет сделано, царь-государь, - махнул окольцованной лапой Змей Горыныч. Баба Яга обратилась к Антошке: - Антошечка, касатик, проводи царя-батюшку в его палаты да присмотри, чтоб Соловей-разбойник его не обидел, покуда мы с Горынычем да с войском не подоспеем. Одного-то его отпустить никак нельзя. Заговор ить против него какой коварный! Говорила ему обождать, но он из-за дочери торопится. - Да, - поддакнул царь и всхлипнул, - доченька моя, Марья-царевна... Ох-хо-хо... - Не горюй, государюшка, - похлопала его Баба Яга по плечу. - С моим клубочком вы с Антошкой вмиг у палат окажетесь. Взяла Баба Яга у Антошки клубок, пошептала и кинула на землю. Шагнули царь и Антошка за ним следом и пропали из виду. А Баба Яга кивнула длинным носом кому-то, кто за деревьями прятался, и качнула головой в сторону царя с Антошкой. Затем взгромоздилась она в ступе, махнула метлой, и, взвившись выше крыши, скомандовала: - За мной, Горыныч! Взмахнул Змей Горыныч крыльями перепончатыми, и понеслись они над лесом. Вскоре показались башни и неприступные стены Кощеева замка. Из дыма и огня лишь их зубчатые верхушки виднелись. А грохот стоял! То царёвы пушки палили. Змей Горыныч приземлился у артиллерийской батареи и гаркнул в три глотки: - А ну, отставить огонь! Пушкари аккурат фитили запалить собирались, да так с факелами и замерли, раскрыв рты. А командир, что батареей командовал, взмахнул флажком и кричит: - Батарея, огонь! Но никто из пушкарей не шевельнулся даже. Потому как Змей Горыныч лапой топнул и снова гаркнул: - Отставить огонь! Пока Змей Горыныч и командир батареи так препирались, пушкари раскрыв рты стояли. А поскольку пушки перестали палить, выскочил из своего шатра Воевода и приставил к глазу подзорную трубу. - Что такое? - вопрошает он. - Кто отменил мой приказ? Кто не исполняет царский указ? И что это за хвостатая скотина пасётся на театре войны? - То моя скотина, - отвечает Баба Яга, подле него приземлившись. - А указ не царский, а разбойничий. - Ты кто такая? Откуда взялась? - перевёл на неё Воевода подзорную трубу. - Из дремучего леса я, Баба Яга. Принесла тебе приказ от батюшки- царя. - Царь-государь не в дремучем лесу, а с посольством за море отправился. - А вот это видал? - сунула ему Баба Яга печатку к самой трубе. Убрал Воевода трубу и побелел лицом. - Как к тебе попала печать государственная? - вскричал он командирским голосом. - Взять в плен неприятеля! - крикнул он войску и на Бабу Ягу указал. Только подступились к Бабе Яге воины с двух сторон, как топнула она ногой, хлопнула оземь метлой, и полетело от неё кубарем всё войско в разные стороны. - Слышь, Воевода, я с тобой не шучу, - грозно молвит Баба Яга, выставив ногу костяную. - Я тебе царёв указ принесла: отставить войну, марш-бросок совершить ко дворцу. Государь в опасности, Соловей-разбойник престол захватил, - наступала Баба Яга на Воеводу, подбоченившись. - Ты эту печать видал? Ты её целовал? - Видал, целовал, - кивал Воевода, отступая. - Ну, так выполняй царский указ, - топнул Змей Горыныч огромной своей лапой, приземлившись подле них. - Слушаюсь, - вытянулся Воевода по стойке "смирно" и выпучив глаза. - Войско! - закричал он, что есть сил, - Слушай мой прика-аз! Отставить войну-у! Готовьсь к марш-броску! И добавил, сняв шапку:- Домой идём, братцы, государя выручать.
***
А в это время царь и Антошка уже были под стенами кремля. Увидев их, два стражника у ворот скрестили алебарды. - Стой, кто идёт! - А ну, смиррно! Государь идёт, - рявкнул царь, задрав бородку. - Проход закрыт. - Государю всюду открыт. Вы что, царя не узнаёте? - Приказ не пущать, - упрямились стражники, глядя прямо перед собой. - Чей приказ? - Начальника стражи. - Да как он смеет! Меня, царя Еремея! Тут произошло что-то непонятное Шапки стражников, словно живые, налезли им на глаза, сначала одному, затем другому, а алебарды сами собой раздвинулись. - То-то же. Не забывайте, братцы, кому присягу давали, - смягчился царь, с достоинством проходя в ворота. За кремлёвской стеной оказалось много богатых палат и теремов, один другого затейливей. Антошка во все стороны головой крутил, не зная, какой вперёд рассматривать. Не встретив ни одной души, добрались они до царских плат. Стояли они особняком на широкой площади и были краше всех. При них же находилась и боярская дума. Именно туда и устремился царь. - Перво-наперво разберусь с боярами, с этими бездельниками. Как такое допустили? - пыхтел царь, поднимаясь по высокому крытому крыльцу. Отворил он дверь ногой, а в думе-то пусто. Ни бояр, ни писарей, одни пустые лавки вдоль стен. - Где дума? Где бояре? - топнул царь ногой, и гулкое эхо прокатилось под сводами зала. В дальнем конце на троне кто-то кашлянул. Царь вздрогнул и увидал Соловья-разбойника, сидящего на его царском троне! - Как ты смеешь, холоп! Прочь отсюда, самозванец! - вскричал царь в гневе великом, и эхо загрохотало, вторя ему. Соловей-разбойник поднялся с трона, развернул молодецкие плечи и, бряцая оружием, не спеша приблизился к царю. - Стража! - испуганно вскрикнул царь. Да и Антошка за него испугался. Подле Соловья-разбойника, высокого и могучего, как скала, царь казался игрушечным. - Я начальник стражи, - завис над царём Соловей-разбойник, каменными бицепсами поигрывая. - Молчать, самозванец! - Я не самозванец, - сощурил Соловей-разбойник и без того узкий глаз. - Вашим указом высочайшим назначен был, думой утверждён. - Где бояре? Почему дума не заседает? - Дума на каникулах, бояре по своим вотчинам разъехались. - Воевода! - крикнул царь. - Воевода с войском богатства Кощея Бессмертного отвоёвывает, в казну прибавку. - Где дочь моя, Марья-царевна, наследница? - В светёлке у себя, где ж ей быть, - хмыкнул Соловей-разбойник как-то малопочтительно. - Зови к царю-батюшке. - Придёт, - отвечал Соловей-разбойник, с места не сдвинувшись. - Немедля! - задрал царь бородёнку, нахмурившись. - Чуть опосля, - отвечал лениво Соловей-разбойник. - Сейчас Марья-царевна занята. - Занята? Чем же это она занята? - Подвенечный наряд примеряет. - Ка-ак подвенечный? - раскрыл царь рот и даже присел. - С кем же это она под венец собирается? - Со мной, царь-батюшка. - Ккто ты таккой? - Начальник стражи. - Стража! - Я начальник. А мои подчинённые к свадьбе ковровые дорожки выколачивают. И впрямь за окном раздавались хлопки. - К свадьбе! - возмущался царь. - Без моего отцовского благословения! Не бывать этому! Ну, я с ней поговорю! - царь подхватил подол и устремился было в светёлку к дочери. Но Соловей-разбойник, огромный и сильный, сделал всего один шаг и перегородил ему дорогу. - А вы благословите, ббатюшка, коли вернулись, - сказал он твёрдо и значительно. И так страшно это слово выговорил, "ббатюшка", с презрением и превосходством. У Антошки даже мурашки по спине побежали. - Не видать тебе моего благословения! - кипятился царь, пытаясь, словно мелкая букашка, обогнуть гору мышц. Глянул на него Соловей-разбойник недобро, обнажил передние зубы и свистнул. Что это был за свист! Царь отлетел в дальний конец зала и припечатался к трону. Антошка же долетел до первой колонны и, ударившись об неё головой и спиной, сполз на пол. В голове у него зазвенело. Но оказалось, это звенела не голова, а царская корона. Свалившись с царской головы, она с жалобным звоном катилась по полу. Соловей-разбойник поднял её и спрятал под чёрным плащом. И тут на пороге предстала сама Марья-царевна, румяная и статная, с длинной косой пшеничной, в васильковом сарафане. - Что за шум? - спросила она, глядя вокруг невидящими глазами.- Милый, неужто враг какой в наши палаты пробрался? - Да так, один старикашка нищий по ошибке забрёл и воду мутит, отвечал ей Соловей-разбойник. Царь попытался приподняться на троне, но не смог преодолеть нечеловеческую силу, что его удерживала. - Доченька, Марья-царевна, это я, твой батюшка вернулся, - пролепетал он, сам себя еле слыша. - Что говорит этот старикашка? - перевела Марья-царевна взгляд на Соловья-разбойника. - Что он знавал твоего покойного батюшку, царевнушка, - объяснил ей Соловей-разбойник, страшно зыркнув на царя. - Доченька, не слушай его, - залепетал царь. - Это я, твой батюшка, и есть! Но, не внемля отцу, отвечала Марья-царевна Соловью-разбойнику, словно приворожённая: - Ну, мало ли что говорит. А всё ж не гони его, пусть погостит у нас. - Какая ты добрая, царевнушка, Я прикажу, чтоб его покормили. В людской. Объедками с нашего стола. А тебе, пожалуй, пора к себе, царевнушка. Чай, после свадьбы оба на престол взойдём. Уж ты обо всех нарядах позаботься. Царевна удалилась. А Соловей-разбойник прорычал: - Или ты, старик, завтра при всей толпе придворных отречёшься от престола и благословишь нас, или горько пожалеешь. В другой раз тебя в лес не отправлю, а сразу... - он выразительно положил руку на рукоять своей кривой сабли. - И царевича твоего прежде тебя, - метнул он жуткий взгляд на Антошку. - Это не сын, - встрепенулся царь, - холоп мой. Он ни при чём. Не тронь его! - Сначала на тебя посмотрю. Как ты, так и я, - оборвал его Соловей-разбойник. - Сидеть здесь тихо. Сейчас писаря какого-нибудь найду - отречение подпишешь. И тогда даже покормить прикажу, обоих. Соловей-разбойник по-хозяйски прошагал к выходу, притворил двери и грякнул снаружи тяжёлым засовом. Царь сидел на троне, словно расплющенная пластилиновая фигурка. - Что делать-то будем, ваше величество? - тихо спросил Антошка, присев на ступеньке подле трона. Царь тяжко вздохнул и пригладил жиденькие волосёнки. - Какое уж тут величество... Но подписывать отречение не стану! Пусть хоть зарежет, - царь гордо и решительно вытянул тощую шею. "Да-а, сходил по грибы," - подумал Антошка. Тоскливо стало на душе. Вспомнились друзья. Поди, полные корзинки грибов нашли да его ищут. А родители! Как они без него? Уж больно не хотелось умирать, так рано и так нелепо. Тоже мне, холоп-царевич. - Надо что-то придумать, чтоб не зарезал, - тряхнул Антошка рыжими кудрями. - Да что тут придумаешь! Я в его власти. Но не подпишу ни за что! - Не отчаиваетесь, царь-государь. Баба Яга скоро на подмогу придёт. - И войско моё с Воеводою. Если успеют, - вздохнул царь и чихнул. - Будьте здоровы, ваше величество, - отозвался Антошка. - Раз вы чихнули, значит, точно успеют. - Я не чихал. Это ты чихнул. Ну, всё одно, хорошая примета. - Как это, я? - Антошка недоумённо посмотрел на царя. - Я же сам слышал, как вы чихнули. - Что ты мне голову морочишь! - рассердился царь. Антошка пожал плечами и замял этот вопрос. Может, у царских особ так принято, не признаваться в том, что они чихают, как простые смертные. - Значит, надо продержаться до прихода войска, - сказал он вслух. - Надо что-нибудь придумать. Но Антошке не думалось, то есть думалось только о том, какой он несчастный. Но сильней всего - как он голоден, потому что у него урчало в животе. Тут он вспомнил про бутерброды в корзинке, достал их и предложил царю. - Бутерброды будете, ваш-величество? - Что? - Бутерброды, - Антошка протянул царю. - А-а, хлеб с сыром? Ну, так бы и говорил. А то "бутыброды" какие-то. Я и так пуганый - Баба Яга меня пиявками да мухоморами накормить норовила. Давай сюда, - оживился царь. - С утра маковой росинки во рту не было. Хм, кроме лягушачьей лапки. - А вот ещё чай горячий, - Антошка достал термос. - Почему он у тебя горячий? - Потому что в термосе. - Это что за штука такая? А ну, покажи. Антошка налил чай из термоса в крышку и протянул царю. Очень удивился царь. И принялся он термос крутить да рассматривать, да расспрашивать, чуть не облился. Так они заговорились, что Антошка даже не заметил, когда он все свои бутерброды съел. Протянул он было руку в корзинку за бутербродами, а там ни одного не оказалось. Только они успели поесть и попить, как снаружи снова загрякали засовом. Вошёл Соловей-разбойник, а за ним семенил сутулый тощий человечек с гусиным пером за ухом. Человечек поклонился царю, сел за стол у окошка под аркой, взял со стола бумагу и макнул перо в чернильницу. - Мой Постельничий, - указал на него царь Антошке. - Предатель. - Не извольте меня оскорблять понапрасну, царь-батюшка, - засуетился Постельничий, как-то по-особому весь егозя и вихляя. - Какой же я предатель? Вы меня сами изволили прогнать. Вот служу теперь другому хозяину. Что ж тут такого? - Значит, так, - оборвал его Соловей-разбойник, - пиши, как положено, сегодняшнее число. Далее: "Тридевятое царство". С новой строки: "Я, царь Еремей III, отрекаюсь от престола и царства моего Тридевятого в пользу зятя моего Салавата I, коего благословляю на престол и на брак с моей дочерью Марьей-царевной". Ну, что, написал? - спросил Соловей-разбойник, заглядывая писарю через плечо. - Нет ещё, я же не писарь, - отвечал Постельничий, скрипя пером. - Всех писарей я разогнал. Так что привыкай. Но что ты там всё пишешь? - недовольно буркнул Соловей-разбойник. - То, что вы изволили продиктовать, мой господин. - А что как долго? - Одно дело - сказать, - отвечал Постельничий важно и занудливо, - другое дело - написать. Каждую буковку изобразить надо. - Уж больно ты много буковок пишешь. Небось, какие лишние? - Ну, что вы, мой господин, ничего лишнего, окромя, что вы мне продиктовали. "О, да Соловей неграмотный!" - догадался Антошка. - А вот тут, в конце, - указал Постельничий пером на бумагу, следует написать: "Подпись" и поставить двоеточие, после коего его величество и распишется. - Я те распишусь по одному месту, чернильная крыса! - отозвался царь. - Не извольте гневаться на меня, ваше величество. Я выполняю, что мне велено. - Молчать! - рявкнул на Постельничего Соловей-разбойник и подошёл к трону так близко, что весь белый свет собою загородил. Антошка от страха сжался комочком под подлокотником трона. - Так вот, твоё величество, здесь и поставишь свою подпись, как положено, и по-тихому - в людскую. А завтра прочитаешь эту бумагу перед всеми придворными и гостями. Если жить хочешь. - Ни за что! - раздельно и звонко прокричал царь. - Ах, так! Антошке вдруг пришла спасительная идея. Он дёрнул царя за рукав и шепнул: - Обещайте подумать. - Ещё чего! - царь сердито замахнулся локтем на Антошку. - Он подумает, - выглянул Антошка из-под царского локтя и подмигнул разбойнику. Он и сам не мог бы ответить в тот момент, сознательно ли это сделал, или это был нервный тик от страха. Соловей-разбойник посмотрел на него долгим и тяжёлым взглядом и отошёл к столу. - Вот бумага, вот перо, - бросил Соловей-разбойник бумагу и перо на стол. - Думать будешь впроголодь и под замком. Пока я обедаю. Как вернусь - чтоб подпись стояла. Постельничий засеменил к выходу позади Соловья-разбойника. Вдруг шедший впереди Соловей-разбойник получил звонкий и ощутимый подзатыльник. Не успел он в гневе обернуться к Постельничему, как получил ещё и крепкий пинок под зад. Когда Соловей-разбойник обернулся к Постельничему, он был страшен. - Что с вами, мой господин? - в ужасе вскрикнул Постельничий, увидев злобное лицо Соловья-разбойника. - Я тебе сейчас покажу, что со мной, - проговорил Соловей-разбойник, засучивая рукава. - Что я такого вам сде-елал? - взвизгнул Постельничий, отступая. - Вот, как ты поступаешь со своими господами! Стоит только повернуться спиной... - прошипел Соловей-разбойник. Постельничий мигом сообразил, что одного тумака Соловья-разбойника ему будет достаточно, чтобы свалиться с ног и больше не встать, и бросился наутёк. К слову сказать, с тех пор его больше никто в Тридевятом царстве не видел. Царь и Антошка недоумённо переглянулись. Понять это было невозможно. Впрочем, как бы там ни было, но ссора между их врагами куда лучше их сговора. А беда, в которой они оказались, сама собой всё равно не рассосалась. И лишь только отгрохотал засов, Антошка о чём-то зашептал царю на ухо. Тот даже просветлел лицом и закивал головой. Они пересели за стол. Антошка взял чистую бумагу, обмакнул перо в чернила и принялся писать. Да, оказалось, писать гусиным пером не так-то просто. Сначала у него ничего не получалось, но потом дело пошло. Лишь только Антошка закончил писать, а царь поставил в конце нового документа свою подпись, как явился Соловей-разбойник. Он подошёл к столу и взял бумагу. - Вот подпись, - показал ему Антошка на царскую закорючку в конце документа. - А теперь давай печать, - протянул Соловей-разбойник свою лапищу. - Нету печати, - затряс бородой царь. - Как нету? - В лесу потерял. - Как, потерял? - Что, в лесу потерять, что ли, трудно? - рассердился царь.- Как будто я сам туда погулять отправился! - Ну, пеняй на себя, старикашка! Я тебя предупреждал, - зарычал Соловей-разбойник и одной рукой схватил Антошку за ухо, а другой обнажил саблю. Антошка только успел подумать, что Соловей ему отрубит, ухо или сразу голову, как вдруг... сабля с невероятной силой вырвалась из руки разбойника, взлетела вверх и повисла над его собственной головой. Все трое раскрыли рты. Соловей-разбойник резко обернулся, но никого не увидел. А сабля продолжала висеть над его головой. Втянув голову в плечи, Соловей-разбойник резко бросился в сторону, но споткнулся, словно о чью-то подножку, и упал. Он тут же попытался подняться, но получил солидный пинок в спину. Царь и Антошка переглянулись. Ну и видок у них был! Рты у обоих раскрыты, глаза выпучены, но им было не до смеха. В следующее мгновение им ещё больше стало не до смеха, потому что Соловей-разбойник, не поднимаясь с пола, громко засвистал. Царь вжался в трон, Антошка распростёрся на полу, а противоположная стенка затряслась от сильного удара. Царь с Антошкой увидали, как прямо из воздуха у стены появилась огромная лохматая фигура, в какой-то бесформенной одежде из прошлогодней листвы. Она лежала на полу, ни жива ни мертва, видимо, от удара головой о стену. Свист стих. Соловей-разбойник поднялся и, подобрав свою саблю, прошагал к лохматому. И тут со страшным грохотом в окно влетело пушечное ядро. В другие окна ещё по ядру. Когда разноцветные стеклянные брызги со звоном опали на пол, все увидели, что это не ядра, а Баба Яга в ступе, а в каждом из трёх других окон торчат по голове Змея Горыныча. - Мы не опоздали? - закричала Баба Яга. - Где тут Соловей-разбойник? - заревел Змей Горыныч. - Леший! - крикнула лохматому Баба Яга. - Как делишки? - Нормально, все живы-здоровы. Только напугались маненько, - скромно отвечал лохматый Леший, поднимаясь и почёсываясь. - Ничего себе, "маненько", - нервно хохотнул Антошка. Тем временем Соловей-разбойник отступал к дверям. - А, вот ты где! - закричал ему Змей Горыныч. Вдруг на площади за окном послышался шум толпы. Змею Горынычу кто-то даже вскочил на хвост, и он высунул головы наружу сгонять непрошеных седоков. Все остальные бросились к окнам. На площади перед царским теремом собралась толпа бояр. Размахивая бобровыми шапками, они все громко кричали. Можно было разобрать только некоторые фразы: - Где наш государь? - Требуем сказать нам правду! - Даёшь царя! Оказывается, бояре не разъехались по вотчинам, как того хотел Соловей-разбойник, а, собравшись в ближнем лесу, стали думать да решать, как бы царя не потерять. Думу думать - дело небыстрое, тем более, для бояр. Но в лесу да натощак - не то, что в думе по лавкам сидеть. Не прошло и полдня, как надумали бояре идти царя выручать. А к ним и простолюдины присоединились. Вот почему царь с Антошкой ни одного человека не встретили. Пока царь, Антошка, Баба Яга и Леший разглядывали из окон толпу и пытались понять, что случилось, вдруг из терема на высокое крыльцо вышел Соловей-разбойник. А на его голове сияла царская корона! - Самозванец! - крикнули из толпы несколько голосов. Соловей-разбойник поднял над головой какую-то грамоту, и толпа стихла. В наступившей тишине он важно молвил: - Вот документ, в котором царь Еремей отрекается от престола в мою пользу и благословляет меня на брак с его дочерью Марьей-царевной. - Не верим! Самозванец! - крикнули бояре. - Кто желает зачитать эту грамоту? - Я зачитаю, - крикнул самый старый боярин Родион с длиннющей бородой и поднялся на крыльцо. Он взял грамоту и принялся читать: "Число сегодняшнее. Тридевятое царство. Я, царь Еремей III, приказываю схватить и повязать Соловья-разбойника, именовавшего себя также начальником стражи Салаватом, самозванно захватившего мой престол и намеревавшегося жениться на моей дочери Марье-царевне. Подпись...царская". - Хватай его! Вяжи его! - закричали бояре и бросились на крыльцо. - Стойте! - закричал Соловей-разбойник. - Боярин Родион неправильно зачитал! Здесь не то было написано! Боярин Данила, дородный и важный, схватил грамоту и, насупив брови, прочитал то же самое, слово в слово. - Хватай самозванца! - крикнул он. - Стойте! - воздел руку Соловей-разбойник. - Отречение украдено, а эта грамота подложная! Здесь нет государственной печати! - Вот государственная печать! - воскликнул царь Еремей, выходя на крыльцо. Баба Яга только что вернула ему перстень с печатью, как они и договаривались. Приветствуя царя, толпа радостно закричала, в воздух полетели боярские шапки. - А теперь я, Еремей III, заверяю эту грамоту государственной печатью, - провозгласил царь и приложил печать к бумаге под одобрительный гул толпы. Соловья-разбойника лишили короны, связали и бросили в темницу. Тут и войско подоспело, утомлённое, запылённое. Воевода вытянулся перед царём: - Войско прибыло, царь-государь. Каков будет приказ? - Мой приказ - отдыхать, - махнул царь рукой. - Будет с вас. - Войско-то к Кощееву царству поход совершило, там храбро воевало, - прошамкала над ухом Баба Яга, - а назад уж не было сил идти. Но солдатушки всю дорогу спешили, как могли, без единого привала. А мы с Горынычем ждать его не стали - к вам поторопились. Чай, не напрасно. - Ох, не напрасно, - кивнул царь. Среди общего ликования появилась на крыльце и Марья-царевна. Вся площадь даже притихла. Сама на себя была непохожа Марья-царевна. Невидящим взглядом обвела она толпу, не узнав ни отца своего, ни из бояр кого, и спросила: - Где суженый мой? Что с ним случилось? Замахал царь руками на мамок-нянек, что под белы рученьки Марьюшку держали. Мол, уводите её в светёлку, больна, мол, она. Сам же схватил Антошку и Бабу Ягу за руки и потащил их в свою спальню-опочивальню. А там как начал царь швырять на пол со своей царской кровати одеяла шелковые, подушки да перины пуховые, словно бес в него вселился. Баба Яга с Антошкой, не сговариваясь, на всякий случай к дверям попятились. Ну, думают, если царь на них набросится, успеют они убежать или нет? А царь швыряет постель на пол и приговаривает: - Нету, нету, и здесь нету. Наконец, сел царь на ворох перин, обхватил голову руками и запричитал: - Эх, доченька, Марья-царевна, что же мне делать-то с тобой? Надоело это Бабе Яге слушать, стукнула она об пол черенком своей метлы и говорит сердито: - Ну, расскажи, не томи, царь-государь, что ещё случилось-то? - Марья-царевна заболела? - спросил Антошка. - Да не заболела она. Приворожил её Соловей-разбойник. И чем, тоже знаю, - царь вздохнул. - Вот тут под периной лежала у меня секретная склянка. Иной раз капал я зелья из той склянки упрямым послам, в чашу с питьём по три капли добавлял. И сразу те послы сговорчивыми становились, любую грамоту подписывали. - Ну и ну, - покачал Антошка головой, а Баба Яга, напротив, понимающе покивала. - А что, "ну и ну"! - взъершился царь. - Соседние короли да ханы только и норовят, что кусок от моего царства отхватить, да пожирней. То с одного бока, то с другого. А послы их умеют красиво говорить, да плохие бумаги подсовывать. Знаешь, как с ними ухо востро держать надо! Чего не сделаешь, чтоб свой народишко и землицу сберечь! - А почему вы думаете, что Марья-царевна из этой вашей склянки зелья выпила? - спросил Антошка. - Да не думаю, а уверен. Где вот она, склянка-то? - развёл царь руками, показывая на разбросанную постель. - О зелье том только Постельничий знал, а он в сговоре с Соловьём-разбойником был. Стоило мне на дочь посмотреть, как я послов и вспомнил. Да только, видать, не три капли Соловей-разбойник ей дал, а всю склянку вылил. Вот что теперь делать, чтоб её от этого наважденья избавить? Уж выручите ещё раз, прошу. Полцарства отдам, только помогите дочь излечить. - Ну, что ты мелешь, государь! - махнула Баба Яга сердито рукой. - Не нужно мне твоего полцарства! На что он мне сдалось! Мне и моего дремучего леса хватает. Я тебе за просто так помогаю. - И я тоже, - сказал Антошка. - Только я лечить не умею. Совсем-совсем не умею. - Ну, это, пожалуй, по моей части, лечить да приворот снимать, - согласилась Баба Яга. - Веди меня к царевне. Баба Яга всех нянек из светёлки выгнала. Пробыла она с глазу на глаз с Марьей-царевной долго. Царь, ожидая, сам не свой был. Наконец вывела Баба Яга девицу на крыльцо. Весела да здорова стала царевна. Батюшку узнала, на шею ему бросилась, боярам в пояс поклонилась. Рассказал ей царь, что Соловей-разбойник учинил, как дело было, да как его победили. Антошку и Бабу Ягу особо хвалил, со Змеем Горынычем познакомил. Лешего звал, да тот не откликнулся. Баба Яга махнула рукой, мол, Леший вообще такой, на люди показываться не любит. Небось, давно в дремучий лес убежал. - А ведь он нам жизнь спас! - воскликнул царь. - То я ему наказала, - похвасталась Баба Яга. - Он за вами из лесу по пятам пошёл, от беды охранять. - Так он с нами всё время был? - удивился Антошка. - Небось, он и чихал, - толкнул царь в бок Антошку и расхохотался. - И бутерброды съел! - захохотал и Антошка. - А как Соловью-разбойнику пинка дал! - со смехом вспомнил царь. - И подзатыльник! - И стражникам шапки на глаза напялил! От души смеялся царь Еремей, а вместе с ним смеялся Антошка, и хохотала Баба Яга, и заливалась колокольчиком Марья-царевна, и смеялся Змей Горыныч, мотая тремя головами, и хохотал боярин Родион, тряся длиннющей бородой, и смеялся боярин Данила, схватившись за толстые бока, и смеялось всё Тридевятое царство! Царь, однако, свои обещания не забыл и всех наградить норовил. Змей Горыныч выбрал ожерелье жемчужное для невесты своей. Баба Яга от наград отмахнулась и даже рассердилась, а Антошка скромно отказался, тем более что у него в кармане царский золотой лежал. Пир закатили весёлый и богатый прямо на площади у царских палат. Весь народ Тридевятого царства там был, веселился, ел и пил. Глазел на Бабу Ягу, что подле царя по правую руку сидела, и на рыжего отрока по левую руку. Но больше всего на Змея Горыныча дивился. Этому чудищу трёх барашков зажарили. Он их разом в три глотки проглотил и в путь-дорогу заспешил. Баба Яга Горынычу компас вернула. Антошка на всякий случай ещё раз, как пользоваться, объяснил. И, попрощавшись со всем честным народом, отправился Горыныч в дальний путь. Засобирался и Антошка к своим друзьям. - Ох, и заклюют меня друзья! - вздохнул Антошка. - Как заклюют! - возмутилась Баба Яга. - Не дам тебя в обиду. Вот тебе прутик из моей метлы, не простой, а волшебный. Стукни им обидчику по плечу - он враз в корягу превратится. Я ж тебя отблагодарить хотела. Ты меня из беды выручил. Держи, пользуйся. - Ой, что ты, бабуля, это как-то чересчур. Друзья всё ж таки. - Ну, тогда, - Баба Яга вырвала седую волосину из-под платка, - обмотаешь вокруг пальца и зови меня на выручку. Враз прилечу, всех обидчиков метлою раскидаю. - Ну, придумала, бабуля! Да им потом прямая дорога в психушку да с песнями. Лучше позволь мне твой клубочек взять, а то я без него своих друзей не отыщу. - Ну, хоть клубочек возьми, - обрадовалась Баба Яга и научила Антошку, как с ним обращаться.
***
Ох, и кричали, ох и шумели Антошкины друзья, когда тот вслед за клубком к ним вышел. - Где ты бродил? - Где тебя носило? - Ты нас по компасу водить обещался, а сам нас бросил и исчез! - Из-за тебя мы заблудились! - А, этот Завирака только обещать может! Обидно стало Антошке всё это слушать. Он и говорит: - Ребят, ну, не поверите... Но честное слово...я Бабе Яге помогал...Она позвала меня. А потом ...царю Еремею из Тридевятого царства. - Во завирает! - закричали ребята. - А помните, зимой он тоже про Бабу Ягу болтал? - Да что его слушать! Завирака и есть Завирака. - Где твой компас, Завирака? Давай, выводи нас из леса. Мы совсем заблудились. - Компас я Змею Горынычу подарил. Но Баба Яга дала мне вот этот клубок... Но ребята не слушали Антошку. Схватившись за животики, они буквально покатились со смеху по траве, дрыгая ногами. - Ой, глядите, и ни одного гриба не нашёл! - воскликнул один из мальчиков. Все поглядели в его корзинку, и вдруг прямо у ребят на глазах она наполнилась яркими мухоморами. "Ой, - подумал Антошка, - это мне так Баба Яга, что ли, помогает?" Ребята решили, что пустая корзинка им примерещилась, и принялись смеяться на мухоморы. - Ой, какие мухоморчики! - Да у него самые красивые грибы! Ха-ха-ха! И тут вдруг в корзинке вместо мухоморов появились белые грибы, один к одному. Ребята изумлённо замолчали, разглядывая грибы с раскрытыми ртами. Антошка облегчённо вздохнул, взял клубок и, не таясь, проговорил: - Клубочек, клубочек, веди нас из лесу домой, мой дружочек. Клубок выпрыгнул из его рук и покатился по лесу. - Айда, ребят, не отставай! - скомандовал Антошка. Все молча поспешили за клубком и вскоре вышли из лесу.
|
К титульному листу
© Людмила Колесова |